Последняя глава романа — судебное заседание по делу Тахири, на котором обвинение предъявляет свой главный козырь.

———————————-

— Если будет угодно суду, я хотел бы представить новое доказательство.

Тахири застыла. За ее спиной Эрамут дернул ухом. “В столь поздний час?” – пробормотал он и поднялся.

— Ваша честь, защита требует огласить сущность и происхождение этого так называемого нового доказательства.

— Подойдите к судейскому месту, — сказала судья Зудан, сделав жест рукой. Оба повиновались, и три головы склонились над столом. Несколько мгновений было слышно резкое, свистящее перешептывание.

Ухо Эрамута дергалось как сумасшедшее. У Тахири сжалось сердце.

Он вернулся, сел рядом и прошептал ей на ухо:

— Как утверждается, это запись твоего… э-э… разговора с Гиладом Пеллеоном.

— Что? – непроизвольно вскрикнула Тахири, и Эрамут мягко положил ей на плечо мохнатую руку, стараясь успокоить.

— Она прошла все проверки и, похоже, подлинная. Я постараюсь не дать им проиграть ее прямо сейчас, но если не смогу, то поручу исследовать ее моим собственным экспертам. И, поверь мне, мои эксперты – настоящие эксперты.

Он улыбнулся, пытаясь подбодрить ее. Бесполезно. Тахири знала, что она говорила, что сделала, и теперь все энергичные старания ее адвоката сыграть на симпатиях присяжных пойдут прахом. Когда они услышат это, уже ничьи слова или действия не заставят их изменить мнение.

Деккон в развевающемся плаще шагнул вперед. Его голос был почти таким же мелодичным, как у Эрамута.

— Господа присяжные заседатели, — начал он. – Я понимаю, что время позднее, но то, что вы сейчас услышите – это информация, имеющая жизненно важное значение для принятия решения о виновности или невиновности Тахири Вейлы. Я не могу раскрыть мой источник, но могу вас заверить, что, прежде чем принять решение предъявить это доказательство, я поручил проверить его аутентичность. То, что вы сейчас услышите, не подделка.

Он сделал паузу, окинул зал властным взглядом.

— Сейчас вы прослушаете сцену убийства, господа. Убийства девяностодвухлетнего старика, безоружного человека, которое совершила эта женщина!

Он показал на Тахири, обвиняюще вытянув синий палец. Какие-то образом ей удалось сохранить на лице нейтральное выражение.

— Защита хочет убедить вас, что Тахири была просто бедной, сбитой с толку, одураченной и истерзанной любовью девушкой, которую заманил на темную сторону – и то, заметьте, временно – чрезвычайно могучий владыка ситов. Мой уважаемый коллега хочет, чтобы вы поверили, будто она просто выполняла приказ, что она такая же жертва, как и сам адмирал Гилад Пеллеон. То, что вы сейчас услышате, господа, раскрывает правду об этом деле.

— Возражаю! – вскочил на ноги Эрамут. – Ваша честь, я требую двадцатичасовго перерыва, чтобы установить достоверность этой так называемой “новой” записи, прежде чем она будет заслушана присяжными.

— Возражение отклонено.

— Но Ваша честь! Если окажется, что запись фальсифицирована что она подвергалась какой-либо обработке, присяжные уже будут под ее влиянием! Трудно забыть что-либо, даже если позже выяснится, что это фальшивка.

Деккон свирепо уставился на него.

— Я не думаю, что присяжные столь умственно ограничены, что поверят в то, что является подделкой, адвокат Бвуа’ту, — сказала судья Зудан. – Если доказательство окажется фадьщивым, присяжные не станут его учитывать при вынесении вердикта. И сядье, пока я не обвинила вас в неуважении к суду.

Эрамут постоял еще мгновение, затем сел.

— Я совершенно уверен в порядочности присяжных, — сказал он. – Будьте уверены, эта запись будет подвергнута тщательному анализу.

У Тахири не проходило ощущение, что это будет напрасная трата времени и денег. Она помнила тот день с мучительной ясностью и подозревала, что кто-то каким-то образом записал каждое слово этой ужасной сцены.

Запись началась банально, как это свойственно роковым вещам. Открылся и снова закрылся люк, затем послышалось шуршание, как будто кто-то достал записывающее устройство из-под одежды.

Затем снова звук открывающегося люка.

Женский голос. Голос Тахири.

— Простите, сэр, но мне нужно с вами поговорить.

Несколько голов повернулись в ее сторону. Тахири с трудом сохранила нейтральное выражение дица. Но она узнала свой голос. Это была не подделка.

— Принято стучать в дверь.

Мертвые заговорили. Голос был знаком почти всем в зале суда. Он принадлежал адмиралу Гиладу Пеллеону.

Все тело Тахири внезапно зазвенело от прилива адреналина. Она унеслась назад во времени в тот момент – возможно, главный переломный момент в ее жизни. Образы, звуки и запахи нахлынули на нее, и она снова испытывала полную уверенность в том, что она должна сделать. И на эту живую, почти что замкнутую картину воспоминаний накладывалось то, что происходило здесь и сейчас. Зал суда. Судья, которая если и не в кармане у Даалы, то, несомненно, политически держит ее сторону. Деккон, изо всех сил скрывающий довольную ухмылку. И Эрамут – бедный, элегантный Эрамут, который сделал для нее все возможное и невозможное и уже почти выиграл это дело – скорее всего, последнее в своей карьере.

— Сэр, на кону множество жизней. Если вы позволите ГА развалиться, проиграют все. – Снова ее голос – холодный, резкий, решительный. Монотонный, вдруг подумала Тахири. Безжизненный, в отличие от голоса Пеллеона, хотя тому было девяносто два года на момент смерти…

… убийства…

… и через несколько секунд он замолчит навеки. Неужели Джейсен до такой степени иссушил ее? Она едва узнавала себя.

— Я никому ничего не позволяю, лейтенант. Я оказываю практическую помощь союзнику.

— Если полковник Соло будет смещен, ГА вернется к своей нерешительной политике, и воцарится хаос.

Слышать эти слова сейчас было чуть ли не смешно. После смерти Джейсена Соло в политике ГА не было ничего нерешательного. Что бы ни сделала Даала, какой бы угрозой она ни была для джедаев, Люка Скайуокера и самой Тахири, она восстановила спокойствие и порядок. Сейчас хаос бушевал разве что в сердце Тахири и, вероятно, в голове Эрамута Бвуа’ту.

Он был достаточно опытен, чтобы сохранять на лице нейтральное выражение, но его левое ухо дернулось. Дважды. У Тахири заныло сердце. То, что сейчас прозвучит, станет для нее приговором, и она сомневалась, что даже самый гениальный адвокат галактики спасет ее после того, как присяжные услышат всё своими ушами.

— Боюсь, я не могу с вами согласиться, моя дорогая, но мне это и не нужно. – Голос мертвеца, спокойный и уверенный. – Верность – это похвально, не думайте, что я ее не уважаю, — однако Джейсен Соло и есть хаос, а не лекарство. – В тот момент Тахири этого не сознавала, но сейчас она чувствовала в его голосе нотки веселья. Интересно, какой она ему виделась? Наверное, очень молодой, легковерной и совершенно неправой.

— Моффы выйдут из бой, если вы им прикажете. Я видела, какое влияние вы на них имеете. Мофф Куилл был готов бросить вам вызов, но вы просто поставили его на место. Я чувствую то, чего вы не видите глазами.

Куилл. Он был у Джейсена в кармане, как и она, и вскоре после событий этой записи принял командование “Красногребнем”. Покинуть этот корабль живым ему не было суждено. Моффа убили мандалорцы, взявшие корабль штурмом – его смерть была насильственной, как и гибель человека, которого он предал.

— У меня нет никаких причин отказывать в просьбе адмиралу Ниаталь. Вопрос закрыт.

Ча Ниаталь теперь тоже была мертва. В этом кусочке прошлого призраки ожили. Тахири из записи вздохнула, затем снова послышалось шуршание.

— Пожалуйста, адмирал, сделайте это. – Щелчок. Предохранитель. В зале было достаточно существ, знакомых с бластерами и узнавших этот звук; по рядам пронесся легкий гомон. – Отзовите флот и дайте Джейсену Соло шанс. Ему обязательно нужно победить при Фондоре.

— Победить…

— Лишить его возможности снова угрожать ГА. Это практическая цель, но она также продемонстрирует галактике, насколько высоки ставки.

Тахири с трудом сдержалась, чтобы не спрятать лицо в ладонях. Она уже забыла, как это все звучало. Тогда это имело смысл, но сейчас…

Присяжные поворачивались к ней и смотрели в упор, даже не кроясь. У некоторых на лицах читалось отвращение и презрение. Другие казались смущенными. У третьих был такой вид, будто их предали, будто она была виновата перед ними лично. И Тахири чувствовала, что так и было. Эрамут повел присяжных в путешествие, чтобы познакомить их с Тахири. Чтобы они прониклись сочувствием, увидели, как шаг за шагом ее жестоко ломали и не менее жестоко переделывали заново. Но этот монотонный голос, изрекающий такое…

— Нет. Я не буду игнорировать капитуляцию и не позволю обстреливать населенные центры после того, как она была принята. И я не собираюсь одалживать Империю мелкому деспоту.

Разве могли присяжные слышать эти слова и не проникнуться сочувствием и уважением к тому, кто их произнес? Разве могли они после этого решить, что та, кто убила этого человека, невиновна в убийстве и измене?

— Вы понимаете, что умрете.

Теперь послышался возмущенный ропот, и Тахири закрыла глаза. Она не хотела больше на это смотреть. Не хотела видеть, как присяжные, которые в последние несколько дней все больше ей сочувствовали, за считанные минуты утратят всякое участие. Не хотела видеть, как дергается ухо Эрамута. Не хотела видеть растущую удовлетворенную ухмылку на лице прокурора.

Она не солгала. Считанные секунды отделяли Пеллеона от смерти – от ее рук.

Но и сама она тоже умрет. Интересно, знает ли об этом Пеллеон, испытывает ли некое посмертное удовлетворение? Они с Натаси Даалой, его старой подельницей, будут смеяться последними.

— Мне девяносто два года. Конечно, я умру, и довольно скоро, но для меня важно то, как я умру. Пожалуйста, выйдите из моей каюты.

Как он умрет. Тахири внезапно с болью вспомнила об Энакине и о том, как умер он. Сделав что-то значимое. Пожертвовав своей яркой, прекрасной жизнью ради других. А она умрет, будучи казненной за то, что выстрелила в безоружного девяностодвухлетнего старика.

Джейсен заманил ее на темную сторону посулами любви, нежности, последнего поцелуя. Какая горькая, жестокая ирония: любовь хорошего и верного молодого человека стала инструментом, с помощью которого родной брат этого человека превратил Тахири в существо, способное на такое.

Тахири неожиданно обрадовалась тому, что Энакин мертв – мертв и не видит всего этого.

По крайней мере, она надеялась, что не виидит.

Всем своим существом Тахири желала, чтобы она просто “вышла из его каюты”.

Запись безжалостно продолжалась.

— Последний шанс. Вам достаточно просто приказать выйти из боя. Моффы вас послушаются.

Запала долгая, тяжелая пауза. Потом голос Пеллеона:

— Пеллеон – флоту. Флот, это адмирал Пеллеон. Я приказываю передать ваши корабли в полное распоряжение адмирала Ниаталь и уничтожить Джейсена Соло, во имя чести Империи…

Звук – неизбежный звук бластерного выстрела, удар тела, падающего на переборку. На этот раз ропот не был приглушенным. Это был громкий, искренний коллективный вздох, сопровождаемый прижатыми ко ртам ладонями и свирепыми взглядами. Затем крики ужаса стихли: все присутствующие напрягли слух, чтобы услышать последние слова хорошего человека.

— Значит, вот каков новый ситский порядок Джейсена. – Сильный голос сменмлся прерывистым шепотом, как будто каждое слово давалось адмиралу с трудом. – Он уничтожает мирное население… на расстоянии… и заставляеет… ребенка… убить старика… сможешь ли ты слезть… со своего собственного красногребня?

— Я могу спасти вас, адмирал. Еще не поздно. Сердце – выносливая мышца.

Тахири ничего не могла с собой поделать. Теперь она закрыла лицо руками, но, даже зажмурившись, вместо зала суда видела перед собой образ умирающего старика.

— Иди… гнить в другое место… виллип.

Топот сапог, как будто кто-то неуверенно переминался с ноги на ногу.

— Готов? – спросил один из моффов.

— Еще нет. – Куилл, вероломный Куилл, он никогда ей не нравился, и получил он то, что заслужил. Впрочем, многие скажут, что Тахири Вейла скоро тоже получит то, что заслужила. – Я не собираюсь к нему прикасаться, мы останемся чистыми…

Шепот Пеллеона:

— Куилл.

И Тахири вдруг поняла: адмирал знал, что разговор записывается. Кому была предназначена запись? Кто слил ее прокурору? Она быстро подняла голову и увидела, что Эрамут, хотя и тяжело опирается на трость, но слушает с напряженным вниманием. Если они смогут выяснить, откуда взялась эта запись, кому нужно, чтобы…

Но Эрамут наверняка надеется на то, что хотя бы часть записи сфальсифицирована. Тахири, увы, знала, что запись не трогали.

Запись закончилась звуком закрывающейся двери, и наступила тишина.

Деккон подошел к столу и нажал на кнопку.

Конец.

Все было кончено.

Читайте также: